ПЕЙЗАЖ ЛесуХина Г.Б.

Григорий Борисович Лесухин многие годы считал художника Ван Гога одним из сильнейших и интереснейших персон современности. Часами он разглядывал репродукции самобытного голландца, изучая манеру письма, видел глубокую осмысленность в его творчестве. Создавая свои пейзажи, Лесухин применял самые лучшие разработки, оттачивая свое мастерство. Заметно, что художник всецело влюблён в родные просторы. Рисуя закатное небо, он использует цвет топлёного молока, томный, розовый и янтарно-фиолетовый. Деревья выстроились вдоль линии горизонта, тая в солнечных лучах. Его очень привлекают деревья, он скрупулезно передаёт их настроение через темперамент наложенных мазков и цветовую палитру. Мы видим самое крупное дерево, расположенное ближе других к нам, крона которого возносится к могущественному небу, пробивая в жизнеутверждающем потенциале верхнюю границу холста.

На переднем плане картины сразу в глаза бросается разнотравье, раскрашенное в охристо-желтые, оранжевые и фиолетовые тона. Бурная поросль словно склонилась, отдыхая от дневных порывах ветра. Мазки густые и плотные.

Пейзажи Григория Лесухина – это его внутреннее равновесие, выплеснутое в умиротворение окружающего естества. Как он рассказывал, чтобы писать природу, к ней необходимо очень долго присматриваться. Его завивающиеся мазки положены густым пастозным слоем. Их динамичные вихри формируют объекты пейзажа, формы которых балансируют на грани между фантастикой и реальностью.                                                                      Размышкина А.Н. 

Лесной покос 50х64 1995г.

За этой картиной закрепилась репутация: «тёмная». Возможно. Но это Тайга! Дремучая, непролазная. С урёмами и калтусами. Вся в увалах, валежинах и чепурыжнике. Её бескрайняя, вездесущая тень – как обратная сторона Луны, непроглядная и непознанная никак. Суровая, дикая Тайга(!), но и цветущая одновременно, ликующая, поющая свою вековую песнь жизни.

Это полотно пережило потоп. Не всемирный, и всё же достаточно серьёзный и уцелела. Воистину, настоящие реликвии не горят и не тонут…

После «Покоса» я ушёл в своё шестилетнее воздержание. Только сегодня, оглядываясь назад, понимаю, какая знаковая вещь осталась у меня на руках. Именно «Покос». Жатва! Логическое завершение грандиозного этапа моих и жизни, и творчества. Моего становления.

Тогда в далёком 95-м с этим холстом закончилась целая эпоха.

За следующие 6 лет я пережил виртуальную смерть, написал роман-трилогию «Второе пришествие» встретил Милленниум, а за ним – такое долгожданное цветастое, яростно-радостное, безудержное, упоенное воскрешение в живописи.

 Г.Б. Лесухин